Мордва-каратаи

Издавна проживали на территории современного Камско-Устьинского района Республики Татарстан в деревнях Мордовские Каратаи. Малое Менситово, Шершалан, а также совместно с татарами в деревне Балтачево.

Жители села Ташкирмень Лаишевского района Татарстана, очевидно, являются потомками каратаев, переселившихся в XVII в. на левый берег Волги. Они говорят на том же диалекте, но утратили мордовское самосознание, считают себя татарами-кряшенами.

К началу ХХ в. общая численность каратаев составляла около 4 тысяч человек, в 1958 г. на территории Камско-Устьинского района их было около 1 тысячи, в 1976 г. – около 300, в настоящее время около 100 человек.

Сокращение численности обусловлено урбанизацией, а с 1950-х гг. – затоплением всех деревень, где жили каратаи, водами Куйбышевского водохранилища.

Большая часть оставшихся каратаев ныне проживает в селе Камское Устье и поселке городского типа Куйбышевский Затон.

Термин «мордва-каратаи» вошёл в научный оборот в XVIII в.

Впервые о мордва-каратаях написал исследователь народов Поволжья И. Лепёхин. Он считал их особым мордовским племенем, наряду с эрзей и мокшей.

Такой же точки зрения придерживались академик П. Кеппен в XIX в. и некоторые этнографы в ХХ в.

Большинство исследователей (А. Риттих, С. Кузнецов), считают, что мордва-каратаи – это локальная группа мордвы-эрзи, подвергшаяся сильному татарскому влиянию: они восприняли татарский язык и некоторые элементы культуры, сохранив своё этническое мордовское самосознание. Термин «каратаи», по их мнению, не этнический, а географический. В середине XIX в. в Тетюшском уезде было несколько селений с названием Каратаи, где жили русские: Заовражные Каратаи, Барские Каратаи.

Сами представители мордвы-каратаев называют себя мордвой и кряшенами.

Существует также версия о том, что мордва-каратаи – особый народ, предки которого пришли из Придонья в первые века нашей эры.

По своему антропологическому облику мордва-каратаи наиболее близки к мордве и существенно отличаются от татар соседних районов: небольшой рост и узкий лоб делают их схожими с мордвой-мокшей, а более развитое надбровье, сильно выступающий подбородок, тонкие губы – с мордвой-эрзей.

Некоторые параллели имеются с мордвой в материальной и духовной культуре: например, в пище национальными мордва-каратаи называют блюда, запечённые в печи («бәрәңге калгасы» из картофеля, «калдя» из яиц), характерные и для других групп мордвы.

Повсюду прослеживается также тюркское или татарское влияние, например полихромная раскраска жилища.

Мордва-каратаи считают родным татарский язык, но он имеет определенные особенности, что позволяет им утверждать, что это язык каратайский. Мордовские слова, причём как из эрзянского, так и из мокшанского языков, сохранились в терминах родства, названиях видов рыб и др.

Издавна существовало взаимодействие с русскими, уже в конце XIX в. большая часть каратаев свободно владела русским языком. Этому способствовала отдалённость мест проживания других групп мордвы и татар-кряшен, занятия мужчин бурлачеством и другими отхожими промыслами.

Внутренняя планировка жилища была типично центрально-великорусской.

Православие мордва-каратаи исповедовали сознательно, значительных пережитков язычества в XIX в. уже не было, в каратайских деревнях действовали 3 церковных прихода.

В начале ХХ в. часть мордвы-каратаев перешла в баптизм, который исповедовали поволжские немцы, нанимавшие их на работу.

Весьма своеобразен у мордвы-каратаев песенный фольклор: это песни-импровизации и по их собственному определению, – «песни-действие»: в них подробно описывается всё, что исполнители видят вокруг себя.

Белицер В.И. Мордва-каратаи и их культура // Вопросы этнической истории мордовского народа: труды мордовской этнографической экспедиции. М., 1960. Вып. 1.

Мордва-каратаи: язык и фольклор. Казань, 1991.