В отечественной историографии нет единства в определении как самого понятия «русификация», так и характера ее проявлений в общественно-политической и культурной жизни.

Первоначально, в XVI–XVIII вв., русификация осуществлялась Русским государством в форме насильственной христианизации, что объяснялось общественными и политическими деятелями как вынужденная и необходимая мера для приобщения «диких» и «нецивилизованных» нерусских народов к «высокой европейской христианской» культуре.

Во второй половине XIX – начале XX вв., по мере смягчения политики насильственной христианизации, в общественном сознании русификация стала восприниматься как культурно-просветительская и цивилизаторская политика государства, причем часть историков отмечала ее колонизаторскую сущность (Н.А.Фирсов и др.).

В зарубежной историографии русификация рассматривалась как русское культуртрегерство среди восточных народов (К.Маркс и др.).

В татарской общественной мысли XVIII–XIX вв. игнорировалась ведущая цивилизаторская роль политики русификации, особо подчеркивалась необходимость приобщения своего народа к мировой культуре и этнополитическим модернизационным процессам при условии сохранения основных элементов своей национальной культуры: языка, религии, этнических и бытовых традиций и т. п.

В 1920-е гг. в советской обществоведческой науке (М.Н.Покровский, Г.С.Губайдуллин, Н.Н.Фирсов и др.) заострялось внимание на великодержавной и насильственной сущности политики царского самодержавия по русификации нерусских народов.

С середины 1930-х гг. в трудах историков и политических деятелей начала формироваться новая (тоталитарная) идеология русификации –  ненациональный по форме, но русский по содержанию.

Отмечалось, что, хотя Российская империя была «тюрьмой народов», в ней имели место прогрессивные тенденции «сближения народов», при этом подчеркивалась ведущая роль великорусской культуры в просвещении нерусских народов.

Западная историография в период распада европейских колониальных империй стала более критически относиться к великодержавной политике России в отношении нерусских народов, делая упор на основные издержки христианизации и русификации (Б.Шпулер, А.Беннигсен, А.Каппелер, Р.Джераси, В.Сандерленд, П.Уэрт, Ю.Слёзкин и др.).

В этом же контексте развивалась и эмигрантская татарская историческая мысль (Г.Исхаки, Г.Баттал, А.Курат, Б.Ишболдин, Т.Давлетшин, А.А.Рорлих и др.). После распада СССР (1991 г.) в историографии русификации появился ряд направлений: державно-охранительное, остающееся на прежних позициях (Г.А.Зюганов, А.Мигранян и др.); имперское, подчеркивающее, что русификация проводилась не в интересах русских, а исключительно ради укрепления империи (А.И.Миллер, Б.Н.Миронов, Н.А.Нарочницкая и др.); национальное, доказывающее, что политика русификации препятствовала этнокультурному развитию нерусских народов, привела к задержке их цивилизационного развития и к значительным демографическим потерям (Р.У.Амирханов, И.А.Гилязов, Ф.Г.Ислаев, Д.М.Исхаков и др.).

Историю русификации нерусских народов Поволжья и Приуралья условно разделяют на несколько этапов. В IX–XIII вв. она коснулась, главным образом, финно-угорских народов Поволжья (меря, мурома и др.), которые в ходе русской колонизации подверглись этнокультурной ассимиляции.

Во второй половине XIII – первой половине XVI вв. этнокультурное влияние пережила часть знати Золотой Орды и татарских ханств, возникших после ее распада в начале XV в.

Русские князья путем предоставления различных феодальных привилегий (земли, крепостных крестьян и др.) привлекали к себе на службу татарских беков и мурз, большая часть которых, приняв православие и приобщившись к державной культуре, пополнила ряды русской аристократии (Адашевы, Апраксины, Балакиревы, Бахметьевы, Голицыны, Карандеевы, Ртищевы, Сабуровы, Хитровы, Языковы и др.).

После завоевания татарских ханств и в ходе массовой русской колонизации Поволжья и Приуралья во второй половине XVI – XVIII вв. русификация приобрела целенаправленный характер, начались насильственная христианизация и великодержавная унификация нерусских народов.

Путем прямых запретов на отдельные виды профессий, лишения предстставителей нерусских народов имущественных, земельных и сословных прав, привилегий (суйургалов, тарханов и др.) Русское государство добилось распространения христианства среди финно-угорского и тюркского населения (в основном, среди чувашей) Казанского края.

Основная масса татарского населения не была охвачена христианизацией, но ее осуществление привело к изоляции татарского общества от внешнего мира и к ослаблению его цивилизационных интеграционных связей. Часть татарских беков и мурз перешла на службу Русскому государству (Державины, Карамзины, Карамышевы, Карауловы, Ханкильдеевы и др.).

Политика форсированной русификации – насильственная христианизация –явилась причиной ряда крупных выступлений коренных народов Поволжья и Приуралья, что вынудило царское правительство сменить ее на более цивилизованные формы аккультурации нерусского населения. При императрице Екатерине II была провозглашена веротерпимость.

Во второй половине XVIII – начале XX вв. основная ось политики русификации переместилась в сферу образования и культуры коренных народов края. Русификация стала проводиться в форме культурной ассимиляции (путем введения делопроизводства на русском языке, открытия школ для финно-угорских и тюркских народов, деятельности миссионерских обществ и т. д.), а также унификации общероссийского образовательного пространства, начиная с низших школ до вузов, в рамках имперской политики, основывавшейся на принципах самодержавия, православия, народности.

Во второй половине XIX в. в условиях массового отпадения крещеных коренных народов Поволжья и Приуралья (татар, чувашей, марийцев, удмуртов и др.) от православия политика этнокультурной русификации резко усилилась, особенно в деятельности министерств внутренних дел и народного просвещения.

Для обучения нерусского населения стали создаваться русские православные школы (большая часть миссионерские), разрабатывались национальные алфавиты на основе кириллицы, на языки финно-угорских и тюркских народов переводились Библия, молитвенники и др. богослужебные книги.

Вводился запрет на изучение светских дисциплин и русском языка в мусульманских мектебах и медресе, устанавливался образовательный ценз для мусульманского духовенства (Высочайшее повеление императора Александра III от 16 июля 1888 г.) и др.

В 1870 г., 1906 г. и 1910 г. русским правительством были разработаны «правила» по просвещению нерусского населения Российской империи, особое внимание уделялось великодержавной культурной унификации тюркских народов, прежде всего татар-мусульман.

На рубеже XIX–XX вв. в идейно замкнутом татарском обществе наметился раскол по вопросу политики русификации. Джадидисты были сторонниками интеграции татар в русское экономическое, этнополитическое и этнокультурное пространство, кадимисты предлагали сохранить без изменения патриархальные традиционные устои.

В этот период с появлением светской татарской литературы, нового, очищенного от средне-векового арабского и персидских заимствований татарского языка, национальной периодической печати, историографии усилился процесс проникновения в татарское общество элементов русской культуры, прежде всего иноязычных слов и понятий.

Все это ускоряло интеграционные процессы в России и вызывало обеспокоенность в татарском обществе. Среди представителей татарской интеллигенции возникали оживленные дискуссии о возможном исчезновении татарского народа в будущем (Г.Исхаки «Ике йөз елдан соң инкыйраз» – «Исчезновение через двести лет», 1904 г.).

С приходом к власти большевиков (1917 г.) и установлением на территории бывшей Российской империи советской власти начался новый этап русификации – в виде политики «сближения наций и взаимопроникновения культур» под лозунгами «пролетарского интернационализма» и «дружбы народов». Под главенством «старшего (русского) брата» стали осуществляться широкомасштабные меры по созданию новой интернациональной общности – «советского народа» с единой социальной культурой и этнополитической историей.

В процессе реализации этой политики значительно снизилась роль национальной культуры, ослаб интерес к родному языку и истории, произошли деисламизация татарского общества, изменение письменности (введение в 1927–1928 гг. латиницы, в 1939 г. – русского алфавита).

Культурная политика большевиков затронула также представителей татарской интеллигенции, которые восприняли ее неоднозначно: интернационалисты предлагали татарам полностью интегрироваться в русскоязычное сообщество, националисты считали необходимым самостоятельное этнокультурное развитие татарского общества на базе достижений всей мировой культуры, в том числе русской.

Однако большевистским руководством страны эти тенденции в татарском обществе были расценены как проявления антисоветскиих, антиреволюционных и антирусских устремлений; начались регулярные «чистки» татарской политической и культурной элиты с целью выявления «буржуазных националистов», «национал-уклонистов» и «султангалиевцев».

В годы форсированных социально-экономических, общественно-политических и социокультурных преобразований в Татарстане прекратили работу краеведческие учреждения, занимавшиеся изучением истории и культуры татарского народа, резко замедлились процессы коренизации государственного аппарата, реализации татарского языка в государственных и общественных организациях, начались политическая дискредитация противников русификации и их устранение.

В конце 1930-х гг. некоторое ослабление русификаторской политики способствовало возрождению исторической науки в Татарстане; был открыт институт языка, литературы и истории при Совете Министров ТАССР, где началось изучение истории Татарской АССР, татарской литературы, создавались татарско-русские словари и т. д.

Однако после постановления Центрального Комитета ВКП(б) «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы Татарской партийной организации» (1944 г.) вновь усилилась русификаторская политика: под строжайшим запретом оказалось изучение истории Золотой Орды, культуры, некоторых периодов национальной истории, в том числе литературы и фольклора (например, эпоса «Идегей»); вводилась цензура на упоминание имен деятелей национальной истории и культуры и др.

В результате этого идеологического давления на Научной сессии Академии наук СССР 25–26 апреля 1946 г. по этногенезу татарского народа в качестве официальной версии была утверждена теория булгарского происхождения татар, ограничившая историю и культуру татарского народа рамками ТАССР.

Создавались учебники для школ и вузов, в которых особо подчеркивалась негативная роль «монголо-татарского ига», государства Золотая Орда, татарских ханств, отсутствовали сведения по истории и культуре нерусских народов СССР.

В учебниках по истории ТАССР, написанных в русле «булгарской теории», не освещался период Золотой Орды, не было развернутой характеристики истории и культуры татарского народа, не раскрывалась политика христианизации и русификации, но особо отмечались «прогрессивное влияние» русской культуры на татар, подчеркивалась роль совместной классовой борьбы народов России против двойного гнета: русских властей и «национальных эксплуататоров».

В этот период происходило постоянное вытеснение татарского языка из школ, детских садов и культурно-просветительских учреждений (например, в 1939–1940 учебном году было 1732 татарские школы, в которых обучалась 281 тысяча учащихся, или 49% от их общей численности, в 1959–1960 учебном году – соответственно 138,5 тысяч, или 27%, в 1980–1981 учебном году – 104 тысячи, т.е. 18,6%).

Сокращение сферы применения татарского языка до разговорного, «кухонного» уровня привело к уменьшению числа татар, считавших его родным (в 1926 г. – 99%, в 1959 г. – 92%, в 1970 г. – 89%, в 1989 г. – 83%). Со второй половины XX в. в большей части областей и республик СССР (кроме Татарской и отчасти Башкирской АССР) в местах компактного проживания татарского народа преподавание основных школьных дисциплин естественно-технического цикла было переведено с татарского на русский язык, сократилось количество часов на изучение родного языка и литературы.

Во многих местах были закрыты школы-интернаты для татарских детей, курсы по подготовке учителей татарского языка и литературы и т. д. Это обусловило значительное обрусение татарского населения СССР, особенно его малых групп, вытеснение национальных языков из сфер политики, культуры и литературы, увеличение числа смешанных браков и др.

На усилении русификации сказались также быстрая урбанизация татарского общества (в 1939 г. – 28% городского населения ТАССР, в 1959 г. – 33%, в 1989 г. – 42%) и процессы его модернизации в условиях советского режима (развитие средств массовой коммуникации, эстрады, кинематографии и т. д.), приведшие к отрыву от традиционных устоев татарского народа, в том числе традиций деревенской жизни, и к формированию новой урбанистической культуры на псевдонациональной основе, вторичной по отношению к русской культуре.

В период строительства так называемого «развитого социализма» смешанные браки стали определенным атрибутом новой советской общности – «советского народа». В эти годы путем различных административных и политико-правовых мер широко внедрялись заключение интернациональных браков и «культурное сближение» народов СССР; существовали негласные правила для продвижения по службе (позитивного отношения к интернациональным бракам для партийных работников, военачальников и т. д.). Это неуклонно вело к утрате татарами, особенно молодым поколением, родного языка, к перенасыщенности его русскими заимствованиями и др.

Согласно проведенному среди школьников Татарстана в 2005 г. опросу, на родном языке с учителями общались 10,7%, с друзьями – 6%, с соседями – 11%, в семье – 28%. При этом, отдавая своих детей в русские школы и детские сады, переходя на русский язык общения в семьях, представители татарского народа сами усиливали позиции русификаторов. По данным опросов, проведенных среди родителей школьников-татар, 44% из них указали, что русский язык необходим для успешного социального продвижения и получения престижной работы.

После распада СССР (1991 г.) начался период суверенизации национальных республик, который способствовал подъему этнических культур, расширению сферы применения национальных языков и т. д. В противовес этому центральными властями стали осуществляться специальные меры по вытеснению из жизни татарского народа ценностей национальной культуры, традиций и обычаев.

Через образовательную политику путем так называемой «оптимизации сельских малокомплектных школ», сокращение количества часов на изучение родного языка, литературы и истории, ограничение перечня школьных дисциплин, изучаемых на родном языке, на основе Федерального закона №448303-4 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в части изменения понятия и структуры государственного образовательного стандарта)» ведется целенаправленная работа по постоянному усилению этнокультурной ассимиляции.

Русскоязычными средствами массовой информации предпринимаются попытки внедрения в сознание людей штампов неоимперской идеологии, одним из клише которой является понятие «российская нация»; ведется широкомасштабное внедрение православия во все сферы общественной жизни.

Политика русификации способствует формированию среди татарской молодежи этнонигилизма, пренебрежительного отношения к родному языку, культуре, истории, традициям и обычаям, что, в конечном счете, порождает ощущение этнической неполноценности.

Фирсов Н.А. Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 года и колонизация закамских земель в это время. Казань, 1869.

Григорьев А.Н. Христианизация нерусских народностей как один из методов национально-колониальной политики царизма в Татарии // Материалы по истории Татарии. Казань, 1948.

Алишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья. XVI – нач. XIX вв. М., 1990.

Зюганов Г.А. Россия – родина моя: Идеология государственного патриотизма. М., 1996.

Каппелер А. Россия – многонациональная империя: Возникновение. История. Распад. М., 1996.

Исхаков И.Д. Проблемы становления и трансформации татарской нации. Казань, 1997.

Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): В 2 т. СПб., 2003.

Миллер А.И. Империя Романовых и национализм. Москва, 2006.

Автор – И.Л.Измайлов, Р.В.Шайдуллин